Диана Смолякова: В нашем лицее 2119 учеников, а должно быть 1055
Депутата Думы города Томска Диану Смолякову хорошо знают на Каштачном округе, потому что почти 15 лет она работает в лицее №7, восемь из которых в должности директора. Лицей Дианы Смоляковой считается в городе инновационным, поэтому мы поговорили с ней о фасилитаторах, новых подходах в обучении и современных учениках. Поговорили, конечно, и о политике — обсудили со сторонницей партии «Единая Россия», не засиделся ли в президентах Владимир Путин.
— Диана Викторовна, для начала давайте знакомиться. Вы математик, закончили томский педагогический университет. Через десять лет вы закончили магистратуру «Психологическая безопасность в социальном взаимодействии». Поясните, пожалуйста, почему вы, математик, заинтересовались психологией?
— На самом деле, действительно, педагогический университет – это мой университет. С самого детства я хотела быть учителем, интересовалась именно учительской, педагогической работой, ну и, конечно же, с назначением меня на должность директора у меня через год-два после того, как я стала директором, возникла потребность в психологии. Почему? Во-первых, это взаимодействие, это коммуникация. Бывали моменты такие, когда не знаешь, каким образом взаимодействовать, какой подход применить, какой метод, и появилась такая возможность – открываю сайт педагогического университета и появляется впервые такая специальность. Она меня привлекла, заинтересовала, и я сразу же, не раздумывая, пошла обучаться именно на социальное взаимодействие. Психологическая безопасность, социальное взаимодействие – это то, что мне необходимо было в работе как потребность.
— Психологическая безопасность – это, как я понимаю, защита от того, что на тебя кто-то психологически давил или тобой манипулировал. Приходилось ли сталкиваться в жизни вам лично, что вами кто-то пытался манипулировать или психологически давить? Можете дать совет, как бороться с этим?
— Я думаю, что каждый человек сталкивается именно с манипуляцией, здесь надо выбрать правильные подходы, правильный метод, потому что большой поток родителей идет в школу и приходится взаимодействовать, большой поток учителей со своими проблемами, какие-то задачи необходимо вместе решать…
— А вы можете сходу определить: «так-так, кажется, мной пытаются манипулировать сейчас»?
— Сейчас, через несколько лет работы директором, да, конечно, мне в большинстве случаев удается понять, что же хочет этот человек, где пытается манипулировать, а где действительно ему необходима помощь.
— На сайте Думы в графе увлечения вы указали: «Проведение семинаров, мастер-классов, мастер-сессий, фасилитационных сессий, чтение книг». Сначала, поясните, пожалуйста, что такое фасилитационные сессии, и можете привести пример, чему вы учите учителей на этих сессиях.
— Вообще, с таким понятием, как фасилитация, я познакомилась два года назад – это не директивный метод взаимодействия с людьми, в частности, с педагогами, с родителями. Это когда результата добиваемся именно от коллектива, от родителей. Не от меня как от директора идет какая-то инициатива, а больше я поддерживаю. От учителей исходит инициатива, и потом уже доходит до меня, где мы можем в соответствии с целями как-то откорректировать. Что такое фасилитационная сессия? Это такое событие, начинающееся с эмоционального настроя, когда мы понимаем, что эмоциональный настой, когда мы все на одной волне с точки зрения психологии, тогда получается, что у нас одинаковая энергия и мы можем взаимодействовать более продуктивно, более эффективно. Так вот, одно из событий фасилитационной сессии – это такой настрой. Есть много разных приемов. Следующий как раз это настрой содержательный – когда мы ставим какой-то ключевой вопрос…
— Ну, например? Вот последняя какая-то сессия. Чтобы людям было понятно.
— Например, какие есть эффективные приемы взаимодействия с людьми!
— И какие есть эффективные приемы взаимодействия с людьми?
— Вот! Мы начинаем взаимодействовать по группам, работать в коллективах. И наши коллеги выписывают на бумаге, рассказывают, какие приемы для них сейчас являются актуальными.
— Например, какие бывают взаимодействия с людьми, я вот не знаю?!
— Это вот как раз новые формы, иное взаимодействие… Ну, так, наверное, просто не расскажешь, это надо показывать, я практик, и мне больше надо показать. Хорошо, есть разные приемы мотивации: внутренняя, внешняя. Я сейчас просто обычный прием расскажу, наверняка, это известно всем – это разные формы поощрения. Формы поощрения бывают разные – не просто, например, грамота или поощрение, а, что хочется педагогам? Например, курсы повышения квалификации как награда за что-то.
— Т.е. отправить куда-то на учебу?
— Да-да, а это стажировка, это новое общение, это, действительно, новые знания и т.д. Т.е. такую цепочку выстраиваем. Это другой совершенно подход, взаимодействие с людьми. Это, например, если я говорю про педагогический коллектив, это внутреннее взаимодействие – когда дается возможность нашим коллегам, может быть, в рамках частного профессионального роста, показать себя, это самореализация, это совершенно иные подходы, скажем так, может, они у нас еще не распространены в школах, но тем не менее, мы стараемся брать это из бизнеса. Потому что бизнес процветает, и мы сейчас, школы, берем немного для себя и адаптируем для себя, для общения с детьми. И вот эти фасилитационные сессии мы проводим с детьми. Т.е. что же все-таки хочется детям? И они нам, в рамках вот этой сессии показывают, чего хотят, что же нового в школе, с их точки зрения, необходимо ввести.
— Получается диалог.
— Да-да! Это свободный диалог, это использование интересных методов, когда мы слышим человека… ну, прием такой есть «me-we-us», в переводе с английского «mе» – это когда слышат меня, т.е. я лично об этом говорю, «we» – это работа в группе, «us» – это какая-то общая позиция для всего коллектива. Поэтому вот такие вот приемы интересные, фасилитационные, мы используем в своей школе и сейчас в педагогическом коллективе.
— А вы в принципе любитель иностранных слов? Вам нравятся стейкхолдеры, фасилитаторы, нетворкинги и воркшопы?
— Нет, я не скажу, что я это люблю. Но я стараюсь быть в тренде, потому что, если эти слова звучат, то понятно, что я как директор школы, как человек, которые любит развиваться, мне необходимо понимать значение этих слов. Я практически эти слова не употребляю в своей речи, но я понимаю, что это означает, и стараюсь перевести на русский язык наш, чтобы все понимали.
— Давайте поговорим о зарплате учителей. Ваш коллега по Думе Владимир Чолахян поднимал вопрос о том, что учителя у нас мало получают. У нас в прямом эфире он говорил: «Одна ставка с премиями в районе 18 тысяч. Одна из моих собеседниц по этой теме рассказала, что работает на две с половиной ставки, плюс президентские 5 тысяч. Работает допоздна. Дома еще проверяет тетради и готовится к занятиям. Ложится не раньше 11-12. С утра на работу. Так каждый день. За все это получает не больше 50 тысяч рублей. Я считаю, что это каторга. Так дешево учитель свое здоровье продавать не должен». Насколько все он верно описал, я хотела у вас спросить? Как дела с оплатой труда учителей вообще и конкретно в вашем лицее сколько получают? Можете назвать минимальную и максимальную зарплаты?
— Я не скажу, что это совсем так, есть некоторые моменты… я не снимаю ответственности с нас, с директоров, что учителя загружены. Есть определенная категория учителей, которая, действительно, имеет огромное количество часов – это учителя математики, иностранного языка, русского языка. Я говорю о тех учителях, где вакансии… по этим специальностям есть огромное количество вакансий у нас в городе. Эти учителя, конечно же, ведут огромное количество часов. На одну ставку… я не скажу, что это будет 18, например, тысяч. Нет! Молодой специалист может спокойно получать 25 тысяч, ну, по крайней мере, 22-25, у нас в лицее так. Хотя средняя зарплата учителей 34-35 тысяч.
— Все равно меньше, чем средняя, получается, по региону.
— Мы где-то на уровне.
— Но у нас средняя 40 тысяч была, даже, по-моему, сейчас уже больше средняя зарплата по Томской области. Нет разве?
— Ну, у педагогов примерно 35 тысяч, плюс-минус. Но здесь, кроме часов, есть соответствующие доплаты – доплаты за проверку тетрадей, доплаты за проведение различных консультаций, индивидуальная работа. Т.е. это все оплачивается в рамках дополнительной работы. Ну, я не скажу, что дополнительной, но консультации считаются все равно как дополнительные. Поэтому… проверка письменных работ требует дополнительных затрат. Затрат временных, сначала я скажу, затрат энергетических от человека, от педагога. Но если переводить в зарплату, то, конечно, хочется чего-то иного, чего-то побольше. Но это возможность еще и школы. Т.е. проверка письменных работ – это составляющая положения о стимулировании работников. И там мы сами, вместе с коллективом, можем определить, какая это будет стоимость. Это может быть 100 рублей, может быть 500 рублей, т.е. это в зависимости от нашего фонда. Есть большой фонд у нас, который мы распределяем внутри – есть базовая часть (это часы) и есть те стимулирующие выплаты, о которых мы с вами говорим. Поэтому определить сумму может школа.
— Понятно. А насколько это воля директора в этих стимулирующих? Насколько учитель зависим от вас как от директора? Вы можете одному такие стимулирующие, другому другие? Или это совет школы решает? Как это все происходит?
— Ой, ни в коем случае от меня это не зависит! Потому что у нас есть определенная структура, некая модель стимулирования. Что это? Это обязательно карта стимулирования. Это показатели, которые тоже разрабатываются в школе, вместе с коллективом согласовываются в школе, как раз в рамках фасилитационной сессии можно эти показатели выявить, какие актуальные сейчас, за что люди хотят получать деньги. Но, конечно, чтобы они коррелировались с целями нашими лицейскими и с национальными целями, государственными. Разрабатывая эти модели, педагоги знают, какие показатели учитываются. В течение месяца учителя работают, заполняют эти карты, проводят самоанализ. Затем работает комиссия. Есть экспертные комиссии по направлениям – математическая, и т.д.
— Как все сложно!
— Да, это действительно не просто. Деньги – это не просто! И затем комиссия смотрит – совпадают ли баллы педагога с мнением комиссии, потому что каждый балл необходимо подтвердить: это сертификат либо грамота и т.д. Затем педагог либо соглашается, либо нет, ставит подпись в своем листе с мнением комиссии, только после этого эти баллы попадают в большую комиссию по распределению стимулирующего фонда…
— Ничего себе! Сколько времени-то уходит на это?!
— Сколько… Бывает, что несколько дней уходит на это. Так вот, комиссия рассматривает. Только после того, как комиссия рассмотрела, есть сводная табличка с количеством баллов, и мы смотрим, какая сумма у нас в этом месяце, соответственно, сумма делится на количество баллов, получается стоимость одного балла, и педагог потом получает. Я издаю только приказ. Приказ на основании этих протоколов комиссии.
— Могли бы вы назвать минимальную и максимальную зарплату в вашем лицее?
— Минимально, если взять с точки зрения 18 часов, потому что у нас есть педагоги, которые ведут, например, 12 часов, в силу возраста, в силу здоровья… Если берем 18 часов, то это 18 тысяч, а максимальная у учителя – это 43.
— Ну, тоже до 100 не дотягивает. Я думала, что если кто-то очень много работает…
— Нет.
— Вот тут спрашивает Алексей Глухов: «Работа директора школы и депутатская деятельность совместимы? Вам хватает времени на ваше основное занятие?» Депутатство))) Что считаете основным?
— Конечно, после выборов, после того, как я стала депутатом, мне пришлось перестроить свою систему внутреннюю. Прежде всего, это организация времени. Это управление энергией своей, управление временем. Я это отдельно изучаю, поэтому к себе сразу применяю. Понятно, что увеличивается количество часов рабочих…
— Тайм-менеджмент применяете, в общем?
— Конечно, для себя тайм-менеджмент и для коллектива в целом. Поэтому есть своевременное делегирование полномочий – понятно, что у директора какие полномочия – делегирование. Потом необходимо осуществить контроль, конечно. Это все на данный момент пока получается совмещать. Я думаю, что одно другому не будет мешать. Оно даже будет помогать.
— Тут еще спрашивают: «Завалены ли учителя бумажной работой? Есть ли у них время учить детей?». Видимо, вот вы рассказывали про комиссии, про баллы и поэтому люди спрашивают.
— На самом деле я не скажу, что сейчас учителя завалены бумагой. Мы стараемся минимизировать это, по крайней мере, в нашем лицее, и еще перевести это в цифровой формат. Например, если такой есть отчет, все равно он обязательный, по окончании четверти педагоги смотрят, сколько хорошистов, сколько отличников, кому необходима помощь и т.д. Если раньше все это мы писали в бумажном варианте, то сейчас это просто гугл-форма. Педагог может в любое время (едет он в транспорте)…
— Все педагоги умеют с гугл-формами работать?
— Все! Мы их обучили. Были определенные семинары, когда мы внедряли это, т.е. теперь каждый это знает и умеет. Т.е. педагогу достаточно просто нажать на кнопочки – это в 3-4, а то и в 5 раз быстрее, чем заполнять бумажный вариант. На самом деле отчетов не много – это только окончание четверти, это что делалось в рамках воспитательной деятельности… практически, мы стараемся минимизировать. Не так много.
— Посыпались вопросы. У нас есть постоянный зритель Абдуллаев, он спрашивает: «Как вы относитесь к повышению пенсионного возраста? Одобряете ли вы это решение? И готовы ли сами уйти в 60 лет на пенсию?»
— На самом деле вопрос спорный. Я как человек скажу, наверное, что я не одобряю повышение пенсионного возраста по многим причинам. Если даже мы говорим про педагогов, просто эта сфера мне ближе, мы понимаем, что современному ребенку нужен современный педагог. А современный педагог должен развиваться. Для этого существует свой возраст для развития. А есть возраст – просто опыт. Поэтому я бы, наверное, не хотела уходить в 60-65 лет. Ну, как сама, так, наверное, и педагоги. Гораздо все-таки раньше, с точки зрения биологических процессов…
— Т.е. вы все-таки думаете, что раньше нужно уходить?
— По идее да! Но мир развивается, наверное, есть научно обоснованные факты, почему пенсионный возраст повышается. Я не говорю про финансы, а именно с точки зрения биологии и психологии.
— На протяжении многих лет приходится слышать, что молодежь не идет работать в школу. Что вот уйдут старые кадры и некому будет учить наших детей. Действительно, все так плохо?
— Нехватка кадров однозначно есть! Действительно, есть. Большая часть пенсионеры, это опытные педагоги. Я не скажу, что много у нас среднего звена, которые как раз… те, что сейчас максимально многое могут дать детям. Но и вопрос с привлечением кадров сейчас решается. Если говорить по собственному опыту, опыту лицея №7, у нас уже 5 лет действует инновационный проект, мы с педагогическим университетом работаем. И этот проект мы расширяем дальше – не только лицей и университет, но и другие школы – на подготовку кадров для города и области. Несколько ключевых позиций скажу – это, прежде всего, адаптация студентов (еще пока они студенты) в школе. Они приходят к нам в школу, мы взаимодействуем, студенты наши участвуют во всех мероприятиях, событиях, которые проходят в школе, и с детьми, и с педагогами, т.е. идет ранняя адаптация. И через год-два, когда студент уже выпускается, он точно понимает: школа – это его или не его. Потому что бывают случаи, когда адаптация проходит и через три месяца мы остаемся без молодого педагога. Внедрили этот проект — такая проблема у нас ушла. Сразу люди понимают, хотят они заниматься педагогической деятельностью либо нет. И тем самым период адаптации, закрепления достаточно быстро проходит. Плюс мы предоставляем все возможности для развития педагогов: это и самореализация, и стажировки, даже молодой специалист может спокойно поехать на курсы. Т.е. мы вот такие моменты… не обязательно в рамках Томска, но и в рамках других городов, наших партнеров и т.д. Вот такой один из приемов можно использовать спокойно. Мы, конечно, используем – тесное взаимодействие с педагогическим университетом. Если говорить про программы…
— Помогает как-то? Стало больше молодежи приходить в школу?
— Конечно, стало больше приходить! Да, да! Если говорить о нас, то это 38 человек из 136. Я считаю, что это нормально.
— А молодые – это до 35?
— Да, да. Тут и до 35, и практически все остаются.
— А вот все-таки основная причина, что не так много, как хотелось бы, молодых людей идут в школу, это какая? Финансовая? Как вы считаете?
— Ну, наверное, все-таки финансовая. Да. Остаются в основном те, которые горят педагогической деятельностью. Любят взаимодействовать с людьми…
— Могли бы вы описать портрет современной молодежи? Вы каждый день работаете с детьми. Могли бы описать нынешнюю молодежь, какая она?
— Ну, какие? Конечно, дети сейчас меняются. И сейчас, если мы говорим про 10-11 класс, это дети, которые хотят индивидуального подхода. Это персонализация образования, по сути дела, что сейчас и происходит в системе российской. Это когда ребенок имеет возможность выбора. Что нужно современному ребенку? Ему нужен выбор. Выбор предмета профильного, непрофильного, например. Выбор дополнительного образования. И плюс сейчас дети креативные, поэтому педагогам надо быстро-быстро адаптироваться под современных детей – это креативность, это коммуникация, другая коммуникация. Понятно, что с внедрением разных телефонов, смартфонов и т.д. наши дети сейчас вот такие, очень быстрые, мобильные, ну, я бы, наверное, сказала, что современному ребенку все-таки нужна фундаментальность. Прежде всего, фундаментальность. Потому что родители приходят и говорят: «А что же у вас в системе образования, какова содержательность?» И то же самое в 10-11 классах, потому что они уже делают осознанный выбор предпрофиля, профиля и тем самым поступления в вуз. Я бы сказала, что современный молодой человек – это человек, который умеет делать выбор.
— Если сравнить, вот вы себя вспомните школьницей, вот в чем разница между вами школьницей и нынешними школьниками? Могли бы вы назвать какие-то отличия, бросающиеся в глаза?
— Первое – это, наверное, свобода коммуникации. Да, вот я себя не помню, чтобы я могла выразить свою точку зрения какую-то. Я ее имела всегда, но я ее не всегда могла показать, проявить. Сейчас современный ребенок спокойно этим владеет, спокойно отстаивает свою точку зрения. Мне кажется, основное отличие – это коммуникация. Если мы говорим про содержательность, то ее было, конечно, раньше больше, но сейчас она присутствует, но все равно уходит…
— Дети сейчас более поверхностные, вы считаете?
— Сейчас все очень быстро меняется, ну, не задерживается какая-то информация, которой, может быть, воспользоваться нужно будет через какое-то время. Пока вот так.
— Тут провокационный, похоже, вопрос: «Когда планируют вводить политруков в школы города и области? Как смотрите на данное нововведение?». Я, честно говоря, не слышала про политруков. В армии слышала, а в школах нет. Вы такое слышали?
— Нет, я такого не слышала, не знаю.
— А если вдруг случится такое, что нужно будет опять вводить политинформацию? Вы застали время, когда были политинформации в школе?
— Нет, когда я училась, такого не было. Здесь я пока не могу ответить однозначно.
— Ну, понятно. Продолжу дальше про молодежь. Как вы относитесь к тому, что молодежь сейчас зависает в соцсетях? Вас это раздражает или все нормально, это лишь еще один способ познания мира?
— Сейчас мы должны это принять, потому что мы от этого не уйдем, соцсети развиваются, и каждый наш ребенок регистрируется практически во всех сетях, не только ребенок, вообще современный человек. Наверное, мы как педагоги должны использовать это в плюс, как положительное, искать плюсы – это не просто общение ребенка, понятно, что в определенном контенте. Но это сделать как образовательную платформу, это можно сделать как дополнительное образование.
— Вы делаете так?
— Мы стараемся делать. Потому что еще не все педагоги владеют в той степени сетями, как хотелось бы. Но мы стараемся, не отстаем, обучаемся новому, в плане даже размещения дизайна той или иной информации в соцсетях. И как правильное взаимодействие, чтобы ребенку было от этого хорошо. Уйти – мы от этого не уйдем, это будет дальше развиваться, только мы должны дальше правильно себя построить, стратегию взаимодействия в соцсетях.
— Т.е. вы в этом плане демократичны?
— Ну, в принципе, да.
— Кстати, я на сайте нашла информацию о том, что вы член Всероссийского совета руководителей организаций, осуществляющих образовательную деятельность, при Министерстве просвещения РФ. Как вы попали в этот совет и могли бы привести какие-то результаты деятельности этого совета? Что-то обсудили на совете, и вот это уже реализовано в жизни?
— Как попала? Это достаточно интересно! Это достижения мои личные профессиональные, но обязательно это в команде. Только во взаимодействии в команде, в моем коллективе, я могу говорить о своих достижениях. Одна бы я ничего не сделала, это только командная работа. Поэтому, скорее всего, меня увидели в рамках города, в рамках области.
— Вас делегировали в совет от региона?
— От Томской области, да, выпала такая честь, представлять Томскую область. Там были определенные критерии, и по этим критериям я составляла что-то вроде портфолио, но это просто была информация – попадаю ли я по этим критериям в этот совет или нет. В позапрошлом году он сформировался, меня пригласили, это был вызов, и, действительно, мы обсуждали там в рамках живого общения, мне очень понравилось, что это, действительно, и слушали нас, директоров, слушали тех, кто именно практики. Мы обсуждали новую модель аттестации руководителя. Я была на этой секции, мне было просто интересно, потому что сама работаю, мне было интересно, какие позиции под обсуждение попадают, какие критерии. Действительно, это была такая рабочая группа, которая работала, которая собирала проект. Дальше, конечно, эти материалы работают, может быть, проводят какие-то эксперименты.
— Эту систему внедрили, если вы обсуждали систему аттестации?
— Она… внедрение еще идет. Скажем так, эксперименты идут. Вот и в прошлом году я сама принимала участие в эксперименте как руководитель – аттестовывалась по новым требованиям. Такая проба была. Я думаю, что этот процесс продолжается, он не такой легкий.
— Тут вас спрашивают: «Как вы считаете, нахождение Путина во власти более 20 лет, скорее, позитивно или все же перебор?»
— Трудно сказать, трудно комментировать. Но я живу при современном президенте, и поэтому я не буду комментировать…
— Ну, уж не совсем он и современный уже… Вы говорите, у вас в школе нужно уходить раньше 60 лет, а почему президенту можно до 70 лет?
— Нет, я не говорю «уходить», я говорю, что менять немного сферу – если вел урок, то можешь вести дополнительное образование и т.д. Здесь по-другому немножечко, сфера меняется, но педагогическая деятельность остается.
— Ну, т.е. вы не считаете, что Путин подзадержался на посту президента?
— На данный момент – не считаю!
— Спрашивают: «Как вы относитесь к частным школам, которых в городе становится много? Как вы считаете, можно ли в частной школе получить достойное образование?»
— Я скажу, что я отношусь, наверное, положительно, потому что в частной школе работают педагоги с высшим образованием. Качественное образование получить можно. Единственное отличие, наверное, что в частной просто детей меньше, более индивидуальный подход, персонализация обучения, индивидуализация обучения. Классы не такие большие, как наши стандартные – по 25-30 человек, а то бывает, что и больше. Я считаю, что качественное образование получить можно. Это выбор ребенка, выбор родителя, где обучать своего ребенка.
— Еще вот спрашивают: «Отдаю ребенка в первый класс. Удивлен, что много программ. Какая, на ваш взгляд, самая оптимальная?»
— Ну, программы есть разные, конечно, но сначала необходимо, конечно, посмотреть на возможности ребенка – каковы потребности ребенка в изучении, например, программы с математическим уклоном, с гуманитарным уклоном. Здесь, действительно, существуют определенные психологические моменты – готовность ребенка изучать ту или иную программу, есть определенные методики. Если невозможно сейчас определиться самому родителю, можно обратиться к специалисту, специалисты помогут, специалистов сейчас очень много, они помогут выявить направленность ребенка.
— Так сколько программ?
— Есть «Перспектива», «Перспектива. Начальная школа», но это учебные комплексы, методические комплекты. Но программа может построиться не только на основании одного какого-то… они универсальные. Для чего? Для того чтобы, если родитель переводит ребенка из одной школы в другую, то примерно мы бы совпадали по программам. У нас более-менее такая универсальная – либо математика, либо с гуманитарным уклоном.
— Хорошо. Вот вы сторонник партии «Единая Россия». Почему не вступаете в партию и почему выбрали именно эту партию?
— Потому что мои взгляды совпадают в большой степени с партией «Единая Россия». Поэтому я принимаю. Я не сторонник какой-то политической силы. Почему не вступаю? Пока не знаю. Пока меня устраивает та ситуация, которая сейчас. Я действительно поддерживаю многие позиции этой партии. Поэтому я здесь, поддерживаю именно эту партию.
— Понятно. Как вы относитесь к тому, что «Единую Россию» называют партией жуликов и воров? У нас была ваша коллега Татьяна Богомолова, и она говорила, что ее это обижает. «Мне каждый раз хочется спросить: А за что? Я фактически сразу это на себя перевожу. Я воровка?» Вы переводите это на себя?
— Да, действительно, мы это обсуждали с Татьяной. Нас это задевает. Потому что… на основании чего такие выводы делаются? Мы – законопослушные граждане, мы работаем, честно работаем, честно можем высказывать свое мнение, какую-то позицию. В чем обвиняют «Единую Россию», почему так называют, нам, конечно, непонятно. По многим причинам я, конечно, на себя переношу эти слова. Я считаю, прежде чем говорить какие-то слова, покажите действием. Я считаю, что сначала действие…
— Ну, количество уголовных дел, коррупционных скандалов, постоянно все члены «Единой России». Вот сейчас — то губернаторы, то мэры...
— Вот я бы не сказала, что это относится к членству какой-то партии, Это вообще личное. Это человек, который позволяет себе то или иное – либо он действует в рамках закона, либо он что-то нарушает. Я не думаю, что это относится именно к партии. К каждому нельзя приписывать это.
— И одна из самых тревожных нынешних тем – это ситуация на границах с Украиной. Пишут о том, что туда стягиваются российские войска и мы чуть ли не на грани войны. Вас эта тема как-то тревожит вообще?
— Ну, когда возникла ситуация с Украиной, конечно, мы все были встревожены – что и как. И по сей день эта тема волнует, потому что, несмотря ни на что, там живут мирные граждане, которые хотят жить, развиваться, воспитывать своих детей и т.д. Но я думаю, что существуют все-таки такие силы, головы, умы, которые не допустят каких-либо военных разворотов. Я все-таки верю в то, что есть здравомыслящие люди, которые не допустят этого.
— А как вы считаете, вот от кого это зависит? Я слышала, что Макрон и Меркель лично к Путину обращались, что они встревожены, что российские войска подтягиваются к границе с Украиной?
— Ну, наверное, все-таки от вышестоящего руководства. Но нужно слышать мнение народа, который против войны.
— Хорошо. Недавно Госдума приняла закон о просветительской деятельности. Как вы к нему относитесь и не создает ли он дополнительных проблем и официальной системе образования? Не приходится ли вам думать – вот этот семинар мне надо согласовывать или и так можно провести? Это не будет мешать вашей образовательной деятельности?
— Ну, думаю, мешать это не будет, это хорошая инициатива. И любой здравомыслящий руководитель все равно, я считаю, что примет это нормально, и коллектив примет это нормально.
— Вот в чем прелесть этого закона о просветительской деятельности, можете пояснить? Многие сталкиваются, что они не могут читать лекции. Раньше поехал, читает там лекции, а теперь нужны какие-то там разрешения сверху. Вот вы захотите, а оказывается, что это нужно какие-то согласования пройти, чтобы кого-то пригласить, дополнительная какая-то рутинная работа.
— Ну, здесь требуется такое понимание, наверное, единое, потому что у нас нет единого понимания, о чем же этот закон, что же это такое. Я думаю, что сначала надо изучить его до конца. Трудно сказать плюсы и минусы – это мы увидим только из практики.
— Вы, как человек образования, встречали недобросовестных просветителей, которые говорят – вот этот Иванов плохо просвещает, и вообще, он искажает реальность?
— Конечно, есть такие.
— Лично вы сталкивались?
— Нет, лично я не сталкивалась. Но мои знакомые сталкивались, и я просто как третье лицо могу об этом говорить. Лично, слава Богу, меня это миновало.
— Вот еще спрашивают: «Не считаете ли вы проблемой большое количество учеников в 7 лицее? Как справляетесь с такой нагрузкой? Можно ли сказать, что школа справляется?» Есть такая проблема?
— Проблема наполняемости есть. На самом деле в лицее сейчас 2119 человек, хотя плановая наполняемость – 1055. Мы прекрасно понимаем, что это в два раза больше! Но тем не менее, скажу, наверное, такие мысли, что мы дружные, стараемся каким-то образом взаимодействовать и строить учебный процесс таким образом, чтоб было комфортно. Понятно, что есть какие-то недочеты, еще что-то, которые мы устраняем в течение учебного года или какого-то периода. Но тем не менее… хотят многие к нам попасть в лицей.
— Популярный?
—Многие хотят. Я считаю, что на достаточно высоком уровне мы планку держим, и об этом говорит качество медалистов, об этом говорит количество олимпиадников, стобалльников…
— Есть стобалльники?
— Конечно, у нас есть, я не говорю, что их много, но они есть. Это работа с одаренными детьми. Вернее, работа с детьми, имеющими высокий потенциал, именно интеллектуальный потенциал. Это…
— А есть такое, что специально прописку покупают, чтобы в ваш лицей попасть?
— Если честно, да. Мы даже высчитывали процент попадания таких детей к нам в лицей. Сейчас в прямом эфире говорить об этом не буду, но такой процент есть.
